Изнасилованные: больше молчать нельзя!

Волонтерское движение против насилия «Не молчи» обрело юридический статус –отныне оно носит название одноименного фонда. Наряду с Диной Смаиловой, основательницей фонда, одной из его учредительниц стала молодая жительница Иссыка (Алматинская область) Жибек Мусинова, которая несколько месяцев назад подверглась групповому изнасилованию, пишет портал CAM.

«Да ладно, Динка, брось! Подумаешь, по пьяни один раз…»

Напомним: движение «Не молчи» зародилось прошлым летом после знаменитого письма известного в Казахстане детского продюсера Дины Смаиловой, которая предельно откровенно рассказала о совершенном над ней много лет назад насилии. Наше общество, привыкшее жить по двойным стандартам (говорим одно – делаем другое), можно сказать, испытало шок. Вначале оно «поймало тишину», а потом посыпались письма от тех, кто прошел через «это». Писали женщины и мужчины, жертвы изнасилований, педофилии, инцеста… Как ни странно, самые страшные их враги жили рядом с ними. Это отцы, братья, дедушки, матери… Одну женщину родной дед изнасиловал, когда ей было всего годиков пять. Сейчас ей 40 лет, и она этого не забыла. Другую девочку отчим насиловал с 5 до 8 лет. Когда она попыталась рассказать об этом матери, та избила ее, приговаривая: «А не надо было перед ним вилять попой».

– О том, что меня подвергли групповому изнасилованию мои же одноклассники, я 25 лет боялась даже вспоминать, а с мамой, живя под одной крышей, мы были далеки друг от друга, – говорит Дина. – Интересную позицию заняли мои одноклассники. Я была уверена, что после того письма девчата кинутся мне звонить. Но написала лишь одна: мол, я пиарюсь таким образом, раз столько лет молчала, а теперь решила заговорить. Парень, который, я уверена, был свидетелем того изнасилования, сказал при встрече: «Да, ладно тебе, Динка. Подумаешь, пацаны один раз по пьяни…». Зато совершенно посторонний мужчина написал мне: «Я в ужасе! Я никогда не знал, что жертвам изнасилования так тяжело. Но теперь я однозначно считаю, что изнасилование – это убийство души».

Саму Дину на написание открытого письма подвигло видеобращение матери Жибек Мусиновой с требованием к правоохранительным органам провести объективное расследование по факту изнасилования ее дочери.

– Из-за высокого уровня преступлений такого рода Иссык сейчас называют городом насильников, – продолжает продюсер. – Причем там есть одна особенность: насилие в первую очередь замалчивается самой жертвой. Жибек стала исключением. До этого она развелась, даже не требуя алиментов на ребенка, с мужем, который постоянно ее избивал. Групповое изнасилование стало для нее последней каплей: надлом пошел в обратную сторону. Неслучайно опытные следователи предупреждают: не надо доводить женщину «до точки», иначе ее не остановить. Так и здесь: Жибек решила идти до конца.

Остановите травлю!

– Известно, что в отношении Жибек Мусиновой сейчас идет жестокая травля со стороны родственников тех, кого суд признал виновными в ее изнасиловании.

– Это правда. Уже в течение полугода над ней и ее семьей систематически издеваются под лозунгом «Сама виновата». Жибек называют «женщиной легкого поведения», ее малолетнюю дочь – «воровкой», мать, Гульбадар Мусинову, некий аноним обвиняет в том, что она когда-то вымогала у него деньги. Но Жибек держится. К счастью, вся родня – родители и братья – сплотились вокруг нее. У других, к сожалению, наоборот: родственники заклевывают, потому что им легче обвинить, чем пожертвовать своим покоем и заступиться за честь и достоинство родного человека. Не найдя понимания даже у близких, несчастные жертвы пускаются во все тяжкие, тем самым как бы наказывая себя.

О том, насколько тяжело жить с «этим», говорит история одного молодого человека. Приехав в Алматы и поступив в университет, он устроился подрабатывать массажистом. Однажды его вызвали в баню, где гуляли женщины в возрасте и при больших должностях. Они насиловали его всю ночь. Банщица, которая рассказала мне эту историю, вспоминала, что от криков несчастного она едва не сошла с ума, а утром, когда парня отпустили, она часа два приводила его в чувство. Деньги, которые в качестве моральной компенсации принесли ему высокопоставленные тетки, не помогли: юноша бросил университет и ­уехал из Алматы.

– Какие задачи ставит перед собой ваш фонд?

– Фонд «Не молчи», который первоначально задумывался как флешмоб против насилия, – единственный такого рода в Центральной Азии. Чтобы познакомиться с опытом других, мы постоянно делаем запросы через интернет. Недавно в Англии обнаружили сайт, где некоторые женщины открыто пишут о том, что подверглись насилию. Но большинство все-таки не решается на такое. Поэтому главная наша задача – подвигнуть жертв изнасилования на то, чтобы они не молчали. Дело в том, что насилие вытекает от безнаказанности, а безнаказанность – от молчания. Чтобы разговорить жертв, первые три года мы будем много ездить с консультациями по Казахстану.

О том, насколько остро стоит проблема насилия в нашем обществе, говорит и такой факт: как только движение «Не молчи» заявило о себе, откликнулись волонтеры – психологи и юристы, готовые добровольно помогать жертвам и участвовать в проводимых движением публичных обсуждениях. Сегодня активистов теперь уже фонда «Не молчи» привлекают к обсуждению поправок в законодательство, где речь идет о защите прав женщин.

За те полгода, что существует наше движение, мы приняли участие в семи судебных процессах. Из них проигран только один. И то лишь потому, что жертва насилия под прессингом родственников сошла с дистанции. Эту женщину в течение десяти лет систематичес­ки избивал муж. Когда она, разведясь с ним, написала на него заявление, то родственники с ее стороны, выступив в суде в качестве свидетелей, заявили, что никаких избие­ний не было. Увы! Такое бывает часто: не у каждой семьи хватает духу посадить некогда близкого человека на скамью подсудимых. Стенания начинаются тогда, когда уже поздно: женщине нанесены увечья, несовместимые с жизнью, или же она стала инвалидом.

– Как вы прокомментируете ситуацию, в которую попала известный продюсер Баян Есентаева? Ведь она своими показаниями в суде смягчила наказание бывшему мужу.

– Если бы ее не избили, общество никогда не узнало бы о том, что происходит в этой семье. Но когда дело дошло до суда, то Баян, на мой взгляд, поступила как мудрая женщина. Как мать, я ее оправдываю и понимаю: она смотрела на ситуацию глазами дочерей, которые продолжают любить отца. Общество сейчас может говорить о ней все что угодно, но это ее личный выбор.

«Секс по обоюдному согласию» (история одного изнасилования)

Каламкас – одна из редких жертв изнасилования, не чувствующих себя виноватыми. А все потому, что она сумела наказать преступника, как говорится, по горячим следам.

– Это был обычный трудовой день, – рассказывает девушка. – После работы я пошла с друзьями в кафе. Ближе к 10 вечера на углу улиц Толе би и Момышулы (дело было в Алматы – прим. авт.) поймала такси, чтобы уехать в свой поселок. Когда немного отъехали, увидела двух голосующих мужчин. Таксист попросил меня пересесть на переднее сидение. Я села, надела наушники и, разморившись в жарком салоне машины, задремала. Проснулась от толчка. Мы ехали по безлюдной дороге, попутчиков рядом уже не было. Включила на мобильном карту GPS. Мы были в незнакомом мне месте. Часы показывали 23.30.

Выехав за пределы поселка, таксист предложил: «Давай разок». Когда он остановил машину и вышел из нее «по делам», я стала лихорадочно продумывать свои действия. На улице шел дождь со снегом, далеко на каблуках не убегу, зато спровоцирую таксиста на более жесткие действия. Попыталась договориться, когда он вернулся в машину: «Агай, вы рискуете. Я ведь сделаю все, чтобы посадить вас. У меня юридическое образование и я служу в госструктуре». Он не испугался: «Соглашайся по-хорошему».

Когда это все-таки произошло, я, чтобы вытащить из насильника побольше информации, стала расспрашивать: откуда родом, где работает, сколько детей… Усыпив его бдительность, сделала все, чтобы оставить как можно больше следов. Сославшись на несуществующую болячку, попросила заехать в аптеку. Купила там антисептик, попросила чек, поговорила с аптекарем: я хотела, чтобы меня здесь запомнили.

Вернувшись в машину, попросила купить минералки и жевательную резинку: мне нужны были отпечатки пальцев. Вернувшись, таксист попросил номер моего телефона. Я дала, он тут же позвонил, я зафиксировала.

Дома ничего не сказала родным, в полицию позвонила с работы. В отделе дознания РОВД Жамбылского района почему-то сразу спросили: «Вы готовы идти до конца? Если да, пишите заявление».

Насильника нашли по номеру мобильного телефона в тот же день. На очной ставке он сразу признал свою вину. В те дни я поняла, что в правоохранительных и судебных органах работают разные люди. Дежурный следователь и начальник отдела дознания, поддерживая меня морально, не раз предупреждали: «Вас будут преследовать, предлагать деньги, играть на ваших страхах. Многие ломаются под таким давлением».

Меня вскоре, действительно, начали «ломать». Сотрудник РОВД, занимавшийся моим делом, пытался свести все к «добровольному сексу»: «Возьми деньги (500 тысяч тенге). Следов побоев на тебе нет, а значит, и состава преступления не имеется, то есть секс был по обоюдному согласию». Потом начал откровенно шантажировать: мол, мы можем повернуть дело так, что это будет выглядеть как ложный донос и оговор.

После таких «бесед» становилось страшно, хотелось все бросить и бежать, бежать. Записав все эти разговоры на диктофон, я от страха и одиночества (на поддержку семьи не рассчитывала) обратилась в движение «Не молчи». Там меня включили в общий чат и дали хорошую юридичес­кую консультацию.

Районная прокуратура тоже приглашала меня на «беседу». Когда я сказала, что приду со своим адвокатом Айман Умаровой, наступила долгая пауза… и дело сразу ушло в суд.

Финалом этой истории стало то, что водитель, получив два года условно, был признан насильником. Но самое страшное наказание ожидало его впереди. Жена отказалась жить с ним под одной крышей, дети отвернулись. Затаившаяся болезнь стала прогрессировать.

– Я искренне сожалею, бес попутал, – каялся он в суде.

Вот это его покаяние было главным: у меня груз свалился с души. Я ведь этот вопрос «Вы сожалеете о случившемся?» задавала ему бесконечно, начиная с первой очной ставки.

Комментарий Дины Смаиловой:

– Изнасилование – это такая тяжелая психологическая травма, когда жертва начинает стыдиться и винить саму себя. Поэтому важно, чтобы насильник покаялся. Тем самым он автоматически снимает с нее клеймо. В моем случае тот злосчастный день сидит во мне занозой. И хотя прошло уже 27 лет, мне до сих пор хочется пойти и плюнуть в рожу тем, кто надругался надо мной.

– Я не просила моральной компенсации, но женщина-судья сама назначила ее – один миллион тенге, – продолжает Каламкас. – Эти деньги я тут же передала в фонд детей-сирот. Теперь меня часто спрашивают: осуждаю ли я своих подруг по несчастью, которые, отказавшись от собственных показаний, идут на примирение с насильником? Нет, не осуждаю. Куда им деваться-то? Правоохранительные органы унижают, родственники в большинстве случаев не поддерживают, потому что боятся огласки. Руководствуясь житейским «с паршивой овцы хоть шерсти клок», они «договариваются» с другой стороной. Когда жертву насилия ставят перед фактом, она уже согласна на все, лишь бы не слышать упреков родных и не видеть плачущих крокодильими слезами родственников насильников.

Комментарий Дины Смаиловой:

– По статистике, только 8-12% изнасилованных идут в полицию, из них 70% соглашаются на примирение. Остальные молчат. Вот с этими молчащими и будет работать наш фонд. Нужно, чтобы жертвы поняли, что с этим можно и нужно бороться. Я повторюсь: насилие вытекает от безнаказанности, а безнаказанность – от молчания.

Автор: Сара Садык